Как пережить климакс мамы

Минчанка Наташа прошлой весной всеми силами пыталась помочь своей маме – в 56 лет у той начался климакс. Как говорит сама Наташа, «мама тупо попала в статистику» – на нее сразу обрушилась куча симптомов: высокое давление, которое не могли сбить неделями, панические атаки, дикая тревожность, депрессия, тремор, приливы и бессонница.

«В нашей семье больше не действует советское правило “кто старше, тот правее”»

– У нас с мамой вполне себе хорошие отношения. Конечно, часто кажется, что родители лезут не в свои дела. И, когда я впервые пошла к психотерапевту в свои 25, тоже думала, что у меня ужасные родители (улыбается). Но на деле оказалось – нормальная адекватная семья. 

Что мне нравится в терапии, так это то, что психологи рассказывают людям самые очевидные вещи. Почему так? Обычно мы варимся в собственной кастрюльке, как овощи, не можем увидеть крышку целиком – особенно ту сторону, которая с пробкой от советского шампанского на ручке. А психолог помогает и увидеть, и даже снять крышку.

Но психотерапия – это не таблетка, а личностная работа. И после этой работы явно улучшается качество жизни. Вот так и мне постепенно стало проще общаться с мамой и доносить свои мысли, а еще стала понятна и ее точка зрения. Я научилась вставать на место другого. И в нашей семье больше не действует советское правило: кто старше, тот правее и умнее.

Между тем у моих родителей прекрасные отношения между собой. Особенно остро вопрос взаимоотношений между супругами встает, когда взрослеют и уходят дети. Родители остаются лицом к лицу, и уже не перекинешь проблему на маленьких детей. Так, кстати, несколько маминых знакомых развелись, когда их дети повзрослели, – это распространенная проблема. Но у моих родителей все сложилось. Да, папа немногословен, но он поддерживает маму, насколько ему хватает умения и сил. 

У нас в семье разговоры на интимные темы всегда велись в очень общем виде. Конечно, мы с мамой могли говорить на тему полового развития, но очень абстрактно и отвлеченно. И ни про какие мои подростковые влюбленности и переживания она никогда не знала. 

Хотя у меня рано начались месячные – в 11 лет. Даже сложно сказать, для кого это было внезапнее, – для меня или мамы. Помню, как я плакала, а мама успокаивала меня, стараясь все объяснить. Она очень меня поддерживала.

В «лихие девяностые» было непросто: талоны, килограмм в одни руки, а вместо прокладок – старые простынки. До сих пор помню эту кастрюлю, в которой нужно было кипятить их и сливать воду по несколько раз.

А еще в аптеке иногда можно было найти так называемые пакеты – толстый слой марли или ваты, обернутый в такую тонкую сеточку. И мама для меня их покупала, потому что я была ребенком и мне нужно было как-то ходить в школу.

«Маму трясло, она не могла дышать, подкашивались ноги, и скакало давление»

Возрастные изменения из разряда косности ума мою маму как-то не коснулись, возможно и потому, что я образовывала ее в части психологии – давала советы, что почитать или посмотреть. Еще пару лет назад у нее возникали вопросы старения: сбивался цикл, появлялись приливы, она стала чаще говорить о своем возрасте – но не более того.

И в один прекрасный день все резко началось. У мамы поднялось давление – да так, что пришлось вызвать «скорую». На следующий день снова. И снова. Давление сбивалось с трудом.

Она отправилась к участковому терапевту выяснить, что же все-таки происходит: врач сказала, что это очень похоже на проявление климакса, и посоветовала обратиться к гинекологу. От участкового гинеколога мама услышала только одно: «Ну, это весна, всех колбасит, переждите».

Мама была не в состоянии пережидать. На нее наваливались жуткие приступы страха – панические атаки. Она не могла дышать, не знала, что делать, и думала, что вот-вот умрет. Причем ее тревожность достигала таких пиков, что находиться рядом было невозможно: казалось, фонит все вокруг. Да и ее саму реально трясло – подкашивались ноги. Все это сопровождалось высоким давлением и сильными приливами, после которых, к счастью, становилось легче. 

Я предложила ей сходить на платную консультацию в частный центр. Ситуация сдвинулась с мертвой точки: врач выписала ей направление на анализы и тут же предложила гормоны, потому что «зачем так мучиться?».

А справляться с паническими атаками какое-то время помогала я: нашла в интернете несколько хороших статей о том, как с ними бороться. Главное – осознавать и понимать, что с тобой происходит. Если ты боишься при первой панической атаке, вторая будет еще хуже – и так по нарастающей. Но, когда ты контролируешь ситуацию, понимаешь, что с тобой происходит, и знаешь, что уже через 20 минут полегчает, – становится лучше. 

Каждый день я выступала ее психологом: она нервничает, переживает, а я успокаиваю и пытаюсь вывести разговор в здравое русло. Было очень непросто! Помогала смена деятельности – она отвлекалась и всю энергию направляла в дело. Но все равно состояние было очень нестабильным.

«Гормоны – это как с такси: чем дальше, тем дороже»

Гормоны мама пропила кратким курсом, как рекомендовала врач, – пару недель. Но легче ей не стало, отчего тревожность только нарастала. Хоть я и пыталась ей объяснить, что это как с такси: чем дальше, тем дороже. Да и гормоны – не таблетки от головной боли. Чтобы организм перестроился, нужно время.

Мама ходила за новыми консультациями еще в несколько частных центров. И врачи твердили в унисон: в вашем непростом состоянии без гормонов точно никак, и как минимум их придется пить месяца три. А я успокаивала ее дома, потому что понимала: когда каждый день на тебя наваливается столько всего, то кажется, что все напрасно и такой ад будет длиться до конца жизни.

Люди вообще верят в справедливый мир, и, если с ними что-то случается, это значит, что они как-то не так себя повели. Но на деле плохое и хорошее случается со всеми. Просто в такие моменты нужно уметь включать здравый смысл. Думаю, для мамы в ее сложный период я была именно таким человеком, который отвечал за рацио. 

В моменты отчаяния она падала духом и постоянно повторяла: «За что мне все это?», «Почему именно я?» И тогда я приходила на помощь и повторяла: «Мама, ты тупо попала в статистику». И это помогало, по крайней мере успокаивало. Ведь это не она плохая, просто так случилось, и не более того. 

Причем позже, когда на эту тему заходил разговор с ее подругами, выяснялось, что она точно не одна. У некоторых перестройка организма шла годами. Жаль, что эта тема так стигматизирована, мол, об этом стыдно говорить. Но говорить нужно, и очень важно, чтобы женщины не оставались наедине со своими проблемами.

По сути, все первые месяцы свой негатив мама сливала мне: она могла звонить каждый день и в мелких подробностях рассказывать, как ей было плохо, что было потом и так далее. Я все понимала, но у меня параллельно шла своя жизнь, своя семья, муж, ребенок, работа, да и к тому же чем я могла помочь еще? Тут уже явно нужен был специалист. 

А потом я не выдержала и сказала маме, что мне дешевле обойдется психотерапевт.

И, чтобы не толочь воду в ступе, мама согласилась на прием к психотерапевту. Сначала она сходила к специалисту в государственную поликлинику, но не сложилось. Тогда подключилась я и через своих знакомых попыталась найти ей толкового психотерапевта. 

В итоге мы вышли на хорошего специалиста, и мама начала ходить на терапию. Конечно, ей становилось легче: она выговаривалась, прорабатывала какие-то личные вещи, например научилась высказывать свои желания. Казалось, что вот-вот – и все отпустит.

«Она была так вымотана, что готова была наложить на себя руки»

А потом у мамы началась реальная депрессия. Если раньше она была очень активной, задорной и душой компании, то теперь ее было не узнать. Серое лицо и постоянно молчит. Оказалось, что у нее просто не хватало сил: за месяц она сменила 5 гинекологов, 2 психотерапевта, пила гормоны, а лучше не становилось.

И впервые за долгое время я увидела, как моя мама плачет от отчаяния. А ведь она из тех людей, кто не плачет, если уж только конец света. Что нехорошо, но так ее воспитали. И в этом разговоре я услышала от нее жуткие вещи. Она была так вымотана, что готова была наложить на себя руки. Этот разговор был самым сложным для меня.

Психотерапевт выписал маме антидепрессанты. Он объяснил, что как таковая терапия маме не нужна, с ней происходят тупо физиологические вещи. Правда, антидепрессанты – тоже не волшебные таблетки и действовать начинают не раньше, чем через две недели. 

Все это время я проводила с мамой: поддерживала, объясняла, уговаривала. Было сложно, потому что у нее проявилась еще и бессонница. Папа тоже помогал как мог: ездил с ней по всем врачам и был рядом.

На фоне всего этого мама заговорила о своей беспомощности. Мол, родители должны помогать детям, а не наоборот. И на эту тему мы тоже вели с ней долгие беседы. Очевидно, что весь комплекс лекарств для ее и папиной пенсии бил по карману. Но для меня нет, ведь у нас с мужем свой бизнес и зарабатываем мы хорошо. Поэтому долгими разговорами, но и этот вопрос мы с ней решили. Ведь то, что я оплачиваю врачей и лекарство своей маме, никак не говорит о том, что она бессильна или стара. Это просто помощь.

Спустя полтора года маме стало лучше: она закончила курс антидепрессантов, продолжает под присмотром врача пить гормоны, успокоительные, чтобы засыпать, и таблетки, облегчающие приливы. И физическое состояние постепенно приходит в норму. Более того, она научилась справляться со страхом и паническими атаками, знает, что в любой момент может обратиться к своему психотерапевту, и понимает, что просто попала в статистику.

Моя мама даже сказала, что вся эта история помогла ей сделать важный вывод: оказывается, ее дочь выросла. Звучит, конечно, смешно, особенно если учесть, что дочери за тридцатник и у нее самой уже своя дочь, но для мамы это открытие. И речь, конечно, не о возрасте, а о доверии – она стала прислушиваться ко мне, советоваться и принимать помощь.

Перепечатка материалов CityDog.by возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.

Иллюстрации: CityDog.by.